Автор Мурза
-------------------------------------------------------------------------------------------
Хотите, верьте ,хотите нет, а дело было так. И уж если я и приврал чуть чуть , для красного словца , то самую что ни наесть малость. Шёл сентябрь. То самое время, когда по утрам у нас всё покрывается тонким налётом инея, а днём стоит невыносимая жара, как в июле. И лишь прохлада вечера снова напоминала нам о грядущей, ранней сибирской осени. Пока ходишь, порою даже жарко, но стоит маленько присесть для перекура, и под нашу одежду исподволь вползал уже озноб.Скоро, совсем скоро, через пару недель, мы будем бездельничать до обеда, пока живительное солнце не отогреет промёрзшую за ночь верхнюю корку земли. Ну а пока…. Мы возвращались домой. Я сидел на заднем сидении нашего автомобиля и задумчиво смотрел в окно, за которым мелькали деревеньки, чередующиеся с перелесками, и бесконечные поля, поля и поля…Одолеваемый невесёлыми думами, я курил одну за другой сигареты, задавшись, по-видимому, поскорее разделаться с целой пачкой. Ничего толкового на ум мне не приходило. Приметы, одна, дурнее другой, преследовали нас. Сначала на выезде из города спустило колесо. Чуть позже переехали нерасторопного суслика. Потом, какая - то военная часть, свои ракеты кантовала, и на два часа бравые автоматчики перекрыли все дороги. Да и гаишники тут как тут. Разворачивают всех не местных. Лес горит, туристам въезд воспрещён. За отдельную плату прорываемся дальше. А вчера, ближе к вечеру, одного из нас чуть змея не укусила. Порубили её от страха лопатами, горемычную. Так и не поняли, добрая она была или не очень. К тому времени уже один из наших приборов, аккурат посерёдке, раздавило задним колесом нашей машины. Вставив палочку, и замотав эту самую серёдку изолентой, прибор снова был готов к эксплуатации. Мы недоумевали, за что на наши головы свалилось столько неприятностей, которых хватило бы нам не на одну поездку. И всё это ради пяти окелдышных монет ,за три прошедших дня. Ко всему прочему, серо чугунные тучи, бесконечно тянувшиеся с северной стороны, в любую минуту могли разразиться дождем. И только наш Ванька, вездесущий знай-ка, все это давно уже предвидел и то и дело с напускной важностью, не терпящей возражений, мы слышали от него давно уже всем нам знакомое ---Ну я же говорил. Вот и теперь, нарушив тишину в салоне он, произнёс.— Надо было Базайскую добивать или на Хандагай ехать. Поболее нашли бы там. Я же говорил, вечно меня не слушаете. Мы улыбнулись, а он, как ни в чём не бывало, с серьёзным видом, полез ставить диск Гребня.— Я уезжаю в деревню, чтобы стать ближе к земле, запел Боря, и мы снова оживились, глядя как впервые за эти дни, сквозь разорвавшиеся тучи, выглянуло осеннее солнце.— Может ,на Туглуйский летник заедем? Авось что наросло на нашей грядке. Без малого сезон там небыли! сами знаете, бахча жирная была, решайте пока поворот не прошли, сказал Серега. Ехать домой пустыми не хотелось и на мгновение мы задумались. Взвешивая за и против и помня былые заслуги этой поляны, мы понимали, что шанс отличиться там хотя бы кому то одному у нас есть. Это была одна из тех кладовочек, которую знали пока только мы, и где в своё время неплохо харчевались монетой.— Давай в магазин заедем, запасы пополним, подводя как бы черту под чем то уже решённым, и выкидывая пустую банку из под пива в окно, сказал Макс. Вообще - то мы зовём его дядя Вася. И если в двух словах то, однажды он забыл дома голову от прибора и узнал об этом только за 370 вёрст от Иркутска на Васильевском выселке. Тут кто - то из острословов и говорит.— Да Максим, отныне родина твоя малая здесь на Васильевском! А расстроенный Макс отвечает.— Здесь всё кругом теперь моё и зовут меня дядя Вася. Вот так он и стал дядя Васей, в нашем узком кругу и только для служебного пользования во время наших совместных поездок. Ну да что далеко ходить. Есть у нас другой Макс, похлещи, дяди Васи будет. Ещё когда только начинали копать, приехали на новое место. Копаем. Рядом просёлочная дорога. Иноверцы едут, ругаются, почём зря, что землю их тревожим. Ну, мы не будь дураками, только увидим издали машину, приборы в траву, а сами стоим, как ни в чем ни бывало, довольные что всех перехитрили. Машины проедут, мы снова ходим. Как сказал нам один местный, уж лучше вы ходите с приборами, чем непонятно что вы там делаете. Весь улус взбудоражили ,думают коров воруем. Иногда подъедут, познакомимся, поговорим.— Э санбайна, однахо геологи да? Ишо наливай, ипшанда дурте. Баярте-покедова. Вроде потихоньку отношения налаживаем, заодно в топонимику местных аборигенов вникаем. Одному из нас уже невесту присмотрели. Ну, так вот, в очередной раз приборы бросили и ждём, когда автопробег закончится. Машины проехали, мы приборы берём, а Макс свой найти не может.— Здесь где то должен быть, говорит он. Я его под кустик крапивный положил. Через час нашли, в другом месте. С тех пор он Василий Алибабаевич у нас, а тот значит дядя Вася, чтоб не перепутать. Ну да ладно. Не о том речь. Заехали мы в магазин, набрали кому что надо, и в едином порыве поехали на Туглуй. Первое что бросилось в глаза, еще издали, вся степь была выгоревшей. Земля уже остыла, но едкий запах гари, еще окончательно не выветрился. Это была первая добрая весть, за прошедшие три дня. Здесь трава всегда по пояс, крапива с коноплёй такая, что руку вытянешь, и еле до макух достанешь. Местные, всей деревней ходят туда, что - то в ней калмлят и шаманят и мешками её домой тащат. Подъезжая к месту, мимо нас промчалась лошадь под седлом и без седока. Повод её, волочившийся по земле, лишь чудом не попадал ей под копыта. Через сотню метров, на дороге, сидит пьяный хозяин, с кнутом, в одном тапке на босу ногу.---У Обана (первая буква читается как Ё) Поймаю, кишки выпущу, кричит он вслед своей кобылке и, махнув рукой, приветствует нас. Выясняется, что он с местного сабантуйчика ехамши, ну и с лошади упал нечаянно. Ну да ему, по всему не привыкать, не в первой. Всяко ведь бывает. Обычные дорожные неприятности.Остограммили страждущего безлошадника, разговорились.---Батя скажи, а кто вас тут пожёг так безжалостно? спрашиваем его. Растирая рукавом грязь и сопли по своему довольному лицу, он поясняет.---Однако мало мало монгола кормили. Оказывается, это они траву старую сжигают, чтобы на следующий год хорошее пастбище было. А в старину, у бурят, накормить монгола означало выжечь всю траву, чтобы монгольским лошадкам нечего было есть, и тем самым избежать с их стороны частых в те времена набегов. А самим фыр тайга, к лесным братьям на время податься. Наконец мы подъехали на наше место. Вечерело. Чувствовалась наступающая осенняя прохлада. В разъяснившимся небе, солнце уже клонилось к закату, но мы рассчитывали ещё отходить вечернюю зорьку, обычно щедрую на находки. Быстро разведя огонь, мы поставили воду, а самых нетерпеливых из нас, понесли уже ботинки в чисто поле. Через двадцать минут Серёга позвал нас к нашему раздвижному столу. Что и говорить, стол наш был богат. В центре, обдавая ароматом специй из доширака, в прокопченном котелке, плавали пельмени Аларская долина. На газете крупно нарезанный деревенский хлеб, лук, сало, домашние огурцы и зелень. Разные походные кружки-ложки, немыслимых форм и размеров, жадно ждали своих порций. Венчало всё это великолепие, две литровых бутылки немировской перцовки. Царская пища! Подходим по одному, показываем находки. Недоходя до нас метров тридцать, Иван ловит сигнал, долго водит над ним катушкой, потом втыкает лопату, кладёт рядом прибор и идёт к нам.--Нету здесь ни хрена, выпивая залпом пол бутылки пива и немного отдышавшись, говорит он. ---Все монеты отсюда уже давно дома в кляссерах лежат. Одну ушатайку нашёл и то ей заборисянил, выгребая из карманов, не бог весть что, продолжает он констатировать.---Я же говорил.---А что ты последний сигнал не копал? спрашиваем его.— Да шляпа там лежит, сил больше нет, бутор копать. Хотя сигнал хороший, поправляясь, говорит он. Если что, на бутылку пива меняюсь, желающие есть разбогатеть? Мы дружно смеемся, садясь за стол. Дураков нет. А Серёга берёт прибор и говорит .---Пойду, сигнал понюхаю, посмотрю. Возвращается и отдаёт бутылку пива Ивану. Поменялись, значит. Все довольны, хохочем.— Теперь меньше чем за две бутылки пива и не отдам его, говорит он.— А что так?— Так сигнал то большой, вот и подорожал! Дружно ржём, и советуем взять с собой для большого сигнала, еще и большой мешок. Весело дуракам. Обстоятельно поужинав, отправляемся к тому месту, где воткнута лопата Ивана. В предвкушении посмеяться в очередной раз, торопим Серёгу.— Ну, давай выкапывай, чего возишься, леший полевой, раздаются нетерпеливые наши голоса.— Поплачьте, поплачьте, монета слезу любит, говорит нам Десятский. Он долго не может отцентровать сигнал и, отдавая мне прибор, начинает копать. В комке земли ничего нет, а на наших лицах уже проглядываются ехидные улыбки. --Приготовьтесь, сейчас вылетит птичка, ерничаем мы. Он копнул еще, и его лопата, выбросила к нашим ногам первую стопку монет…21 сибирский десяток, из них два гуртовых,6 сибирских , один кольцевой и 8 каэмовских пятаков лежали на нём. Четыре пары глаз ,не отрываясь смотрели на них. Вчерашние неудачники и голодранцы, радовались как дети сегодняшнему успеху. Где то там, на краю горизонта, красным заревом догорал сегодняшний день, а вместе с ним, уходила в безвозвратное прошлое и наша очередная поездка, начинавшаяся с череды неприятностей, и заканчивающаяся одним сигналом, за бутылку пива! Наш затянувшийся вечер, плавно переходил уже в раннее утро. И если бы случилось так, что одинокий путник проходил мимо нас, то первое, что он услышал бы ещё издали, было бы всё тоже и хорошо нам знакомое Ванькино ---Ну я же говорил!
Шашлычек там можно замутить!
